Опубликовано с сокращениями в газете «Солидарность», №9, 2000.

Легойда В.Р.

В детстве у моей сестры было два совершенно «железных» аргумента, благодаря которым она всегда выходила сухой из воды наших ребячьих разборок: ее возраст и ее пол. Она была довольно непоседливой и боевой девчонкой и частенько меня «доставала». За что, естественно, получала по полной программе. Родители, заслышав ее плач и, как правило, особо не разбираясь, призывали к ответу меня. На все возражения («она же первая начала», «я ее вообще не трогал бы, если бы она сама бы не» и т. д.) я всегда слышал один и тот же ответ: «Она же младше, она же девочка». В глазах родителей это извиняло любую провинность. Вскоре так или примерно так стал считать и я, тем более, что бережное отношение к женщине прививала нам не только семья, но и школа – что бы сейчас ни говорили о недостатках советской педагогики.

Впервые с другим отношением к женщине я встретился открывая для себя Америку. Будучи в Сан-Франциско, я отправился на пикник с моими американскими друзьями. Одна из женщин несла тяжелую сумку с продуктами. Практически машинально (советская школа!) я предложил ей свою помощь. Она охотно согласилась, но минут через двадцать спросила у меня, не устал ли я. На что я – опять же не раздумывая – веско заявил: «Ну что Вы! К тому же, в этом смысле между мужчиной и женщиной недаром существует разница!» Дальше случилось то, чего я никак не мог ожидать. Моя спутница практически выхватила у меня свою сумку и жестко отпарировала: «Никогда никому в Америке больше этого не говори!». Так я впервые пережил то, что американцы называют культурным шоком – встречу с неожиданным.

Наверное тогда я впервые задумался, что тот ОБРАЗ ЖЕНЩИНЫ, который сложился в моей голове, отнюдь не единственный, что он меняется с разными странами и разными эпохами. И поскольку стран мне пришлось пока объездить меньше, чем перечитать книг об эпохах, предлагаю небольшой экскурс в историю культуры.

А БЫЛ ЛИ МАТРИАРХАТ-ТО?

Большинство известных нам древних культур – культуры патриархальные, т.е. такие, в которых мужчина занимал господствующее положение в семье, роде, государстве.

Что же касается матриархата – общественного устройства, в котором главенствующее положение занимает женщина, то мы не так много знаем об этом периоде человеческой истории. Главным образом потому, что письменность складывается уже в патриархальных культурах. Тем не менее, многие исследователи полагают, что история человечества начиналась как история матриархата, так как именно женщина была центром семьи, а именно семья стала атомом организующегося человеческого общества.

По мнению некоторых специалистов, подтверждение такой точке зрения можно отыскать и в древнейших мифологических сказаниях. Прежде всего речь идет о встречающемся во многих древних культурах почитании женского божества – великой богини-матери, какой была, например, древнеегипетская Исида. Согласно мнению современного православного богослова диакона Андрея Кураева, свидетельство о матриархате встречается даже в Библии! Именно так, считает профессор Кураев, следует интерпретировать знакомую всем фразу ветхозаветной книги Бытие: «Оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; будут два одна плоть» (глава 2, стих 24). В словах о том, что именно мужчина оставляет семью и приходит в дом к женщине – а не наоборот, как было большинстве последующих культур – православный богослов видит указание на матриархальный порядок устройства общества. 

Действительно, рассказ о творении не дает никаких оснований для устоявшихся на бытовом уровне представлений об изначальном бесправном положении женщины. Некоторые мужчины любят шутить, что женщина сотворена из ребра – единственной кости, в которой нет мозга. Однако эта шутка не имеет никакого отношения к библейскому повествованию, да и остроумием особым не отличается. Остроумие – это ведь острота ума, а умному человеку пристало бы знать, что древнееврейское слово «цела», которое в русской Библии переведено как «ребро», означает не только ребро, но и часть, грань. В данном конкретном случае – эмоционально-чувственную грань, более тонкую душевную организацию, которая отличает прежде всего женщину. Поэтому с помощью этого примера можно доказывать не столько превосходство мужчины, сколько обратное.

Потом с первыми людьми, согласно библейскому повествованию, происходит трагедия. Не будем сейчас вдаваться в подробности библейского рассказа о первородном грехе. Отметим лишь то, что результатом грехопадения стал не только разрыв человека с Богом, но и изменение во взаимоотношениях мужчины и женщины. Эмоционально-чувственная женщина первой поддалась на призыв соблазнителя и, искусившись, повлекла за собой и мужчину. Равновесие было нарушено, мужчина получил над женщиной власть, которая ему ранее не принадлежала. Можно соглашаться или не соглашаться с библейской интерпретацией человеческой истории, но факт остается фактом: на смену матриархату приходит патриархат, в котором положение женщины сильно изменяется. 

ЦАРСТВО МУЖЧИН

В древние времена женское начало в большинстве культур считалось началом темным, губительным, искушающим. Напомню, что слово «искушение» звучит усладительно лишь для современного человека, задавленного тяжестью рекламных роликов на темы «искушение вкусом», «секрет обольщения» и т. д. Для большинства традиционных культур, искушение – это, когда плохо, это то, что сбивает с истинного пути.

Поэтому в Древнем мире женщина – всегда источник соблазнов. Японская пословица гласит: «Красавица – это меч, разрубающий жизнь». Этой мысли вторит древнееврейский мудрец Екклесиаст: «И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы» (Екклесиаст, глава 7, стих 26).

Естественно, такое отношение к женщине не могло не сказаться на ее социальном, как сказали бы мы сейчас, положении. И сказывалось, да еще как… На древнем Востоке от женщины требовалось абсолютное послушание мужу во всем. Семейные законы были суровы: непокорную жену супруг мог наказать и наказать довольно жестоко. Согласно одному древнеассирийскому закону, муж имел право за непослушание, лень или отказ от исполнения супружеских обязанностей избить жену, остричь ее, отрезать ей уши, нос, выжечь на лбу рабское клеймо или выгнать ее из дома. При этом, что бы ни совершил мужчина, никто не мог привлечь его к ответственности, тогда как он мог все. Например, имел право вернуть бежавшую от его жестокости в родительский дом жену, если она пробыла там более четырех дней. При этом мог еще и подвергнуть ее унизительному испытанию: заставить доказывать, что за время своего отсутствия она не спала ни с одним мужчиной. Способ для этого избирался весьма оригинальный: «Такую жену надлежит связать и бросить в воду; если она выберется благополучно, значит, она невиновна, и муж должен оплатить судебные издержки». Ну, а если нет… Любое подобное «доказательство» измены означало для женщины неминуемую смерть. 

О каких-то иных правах женщины говорить вовсе не приходится. Согласно законам Хаммурапи, женщина была бесправной во всех отношениях: даже овдовев она не могла заключать договоров, вести денежные дела, ставить свою подпись – все делалось только через опекуна. Кому то может показаться странным, однако исключением в плане отношений к женщине не были ни Древняя Греция, ни Древний Рим. В Греции женщина практически не участвовала в общественной жизни. В греческих полисах (городах-государствах) женщины никогда не имели гражданства (т. е. фактически приравнивались к рабам), не обладали властью распоряжаться имуществом (исключением была Спарта), целиком находясь под опекой мужчин. Опекуном до замужества являлся отец, либо ближайший родственник-мужчина, после замужества вся власть переходила к законному супругу. 

Конечно, образ женщины в эпоху античности будет неполным, если ограничиться описанием женского социального бесправия и мужского произвола. Древние памятники искусства и литературы свидетельствуют о том, что античный идеал красоты нашел свое отображение в том числе и в женских скульптурах, изображавших красоту и совершенство женского тела. Греки считали, что женщины способны вдохновлять мужчин, влиять на мужское поведение. Правда, большей частью это относилось к гетерам, «спутницам», которые специально привозились из других краев для увеселительных приемов греческих мужчин, чьи жены не имели возможности разделить мужское веселье. Кстати сказать, супружеская измена и в Древнем Риме каралась смертью. Естественно, если изменяла женщина. 

Такое отношение к женщине, а также постоянное пребывание мужчин в исключительно мужском обществе породило еще одну особенность греческой культуры – широко распространившийся гомосексуализм, высокая степень развития которого несколько непривычна даже в наше время, отличающееся терпимостью и либерализмом. Многие греки даже считали, что любить может лишь мужчина мужчину, женщине же предназначена лишь для рождения детей и ухода за мужчиной, но никак не для любви. Поэтической, высокой, красивой может быть лишь мужская любовь. Чтобы убедиться в том, что греки действительно так считали, достаточно прочесть диалог Платона «Пир».

«А ЖЕНА ДА УБОИТСЯ МУЖА»!

Христианство, явившись вызовом всей римской культуре, не могло не затронуть и взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Конечно, евангельская проповедь не была направлена на подрыв социально-политических порядка и не задавалась целью изменить отношения между полами, и все же христианство радикально утверждало новые принципы взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Конечно, пройдут века, прежде чем человечество сможет всерьез заговорить о равноправии полов, но только благодаря произошедшей две тысячи лет назад «христианской революции» вышеописанные картины бесправия женщины в древнем мире кажутся нам сегодня ужасными.

Именно в христианской культуре утвердился моногамный брак. Именно христианство впервые в человеческой истории провозгласило, что супружеская измена мужчины настолько же недопустима, насколько недопустима измена женщины. Вспомним евангельский рассказ о женщине, которую застали в прелюбодеянии (т. е. супружеской измене) и которую, по ветхозаветному закону, следовало побить камнями. Фарисеи-законники, строго соблюдавшие все древние предписания и искавшие возможности обвинить Христа в нарушении принятых правил, привели ее к Иисусу, спрашивая его, что с ней делать. Ответ прозвучал для них неожиданно-ошеломляюще: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Евангелие от Иоанна, глава 8, стих 7). По одному из древних толкований этого евангельского места, Христос имел в виду тех, кто без такого же греха, то есть кто не изменял своим женам. И толпа разгоряченных законников разошлась, не смея осудить женщину, так как они были «обличаемы совестью». Пафос этого эпизода не в том, что Иисус оправдывал измену. Напротив, он расстается с грешницей со словами: «Иди, и впредь не греши». Но главное в том, что Христос впервые заявил о необходимости сохранения верности не только женщинами, но и мужчинами. Дохристианское общество не знает такого уровня нравственности.

Вообще христианство возносит брак на недосягаемую дотоле высоту: венчание именуется таинством, а любовь супругов сравнивается с любовь Бога и человека. Кстати сказать, понимание любви в христианстве очень сильно отличается от понимания любви в язычестве. В античной греческой литературе понятие любовь чаще всего выражается словом «эрос». Эрос – это всегда страстная любовь; любовь, приносящая одновременно наслаждение и страдание. Эрос – это желание заполучить другого, это любовь для себя. Интересно, что в Евангельских текстах слово «эрос» не встречается. Вместо него евангелисты используют слово «агапе». Агапе, в отличие о эроса, есть любовь дарующая, а не вожделеющая. Любовь для другого, а не для себя. 

Что же касается пресловутой фразы «жена да боится своего мужа» (послание апостола Павла к Ефесянам 5, 33), то, по мнению большинства православных богословов, эта фраза не означает, что жена должна испытывать страх и трепет перед грозным супругом, а лишь то, что она должна бояться оскорбить мужа, боятся стать поруганием его чести. Это не животный страх от ненависти и ужаса, а страх охранительный, проистекающий из любви. Так дети боятся обидеть родителей, боятся причинить им боль…

TEMPORA MUTANTUR… (Времена меняются)

Несмотря на серьезность изменений, привнесенных в культуру христианством, наивно было бы утверждать, что в христианском обществе сразу покончили с женским бесправием. Еще долгие столетия женщина не принимала никакого участия в общественно-политической и интеллектуальной жизни. Справедливости ради надо отметить и то, что это положение все же не было результатом «украденных женских прав», а, напротив, медленно готовило почву для будущей эмансипации.

Согласно мнению большинства ученых, первые ростки эмансипации проявились еще в эпоху эллинизма, однако тогда им не дано было развиться. Всерьез же против положения женщины «босой, беременной и на кухне» восстает лишь сознание европейца конца XVIII – начал XIX веков. В России борьба женщин за свои права в XIX веке является важной составной частью борьбы за всеобщую социальную справедливость. Мужчины с трудом расстаются с привычной картиной женщины-супруги, жены-хранительницы семейного очага. В этой мужской горечи есть своя правда: процесс женской эмансипации пошел таким образом, что социально-экономическое освобождение женщины нередко приводило к появлению «новых женщин», лишенных привычного женского обаяния. Именно на это жаловался русский мыслитель Николай Бердяев в своей работе «Метафизика пола и любви». Соглашаясь с тем, что женщина должна быть экономически независима о мужчины, должна иметь свободный доступ ко всем благам культуры, а также иметь право восставать против «рабства семьи», философ замечал, что все это само по себе не решает проблемы. Более того, женской эмансипации, согласно Бердяеву, помимо позитива, присуща и ложная тенденция, которая разрушает прекрасные мечты, «мистические грезы о божественном Эросе, об Афродите небесной».

ЖЕНЩИНА И ФЕМИНИЗМ

Справедливость мыслей Бердяева я очень ясно ощутил в США. Еще не успел забыться вышеописанный случай с нервной дамой-феминисткой, обидевшейся на меня за то, что я посмел сказать о разнице между мужчиной и женщиной, как меня ждал новый культурный шок. Одна моя знакомая-американка наотрез отказалась от того, чтобы я заплатил за нее в кафе, хотя я сам ее туда пригласил. Причем для нее это было настолько принципиально, что если бы я продолжал настаивать, то мы бы всерьез поругались. Сначала я пытался относиться ко всему философски: это ведь даже хорошо, рассуждал я, и платить за них не надо, и дорогу тебе уступают (действительно, уступают!) Наверное, как слабому полу. Но вскоре, американский феминизм начал вызывать по меньшей мере недоумение.

С одной стороны, получив абсолютно равные с мужчинами права и возможности (за что, собственно, и боролись первые эмансипе), феминистки не остановились на достигнутом. Сегодня они выдвигают требования, повергающие в шок даже видавших виды борцов (т.е. «борчих» – пардон за новояз – еще один результат патриархальности культуры: многие слова, в том числе слово человек, мужского рода) за женские права, а в бесправном положении часто оказываются уже мужчины, каждый неосторожный взгляд которых может быть истолкован как посягательство на женскую честь. Да и вообще, по мнению таких феминисток, современные мужчины должны постоянно испытывать комплекс вины за разгильдяйства своих предков. Может, это где-то и справедливо, но равенства опять не получается. С другой стороны, в борьбе за равенство, женщина зачастую не только приобретает новые права, но и теряет прежнее обаяние – то, о чем писал Бердяев – и превращается в нелепое подобие мужчины.

Для современного общества, слава Богу, тяжелое и унизительно прошлое женщины – не более, чем древняя и не самая приятная страница истории человечества. Вместе с женским бесправием из нашей жизни ушло и отношение к женщине как к существу второго сорта и источнику бед. При этом, одновременно с появлением женских прав, из жизни стало понемногу исчезать обаяние женственности. Виноваты же в этом, естественно, мужчины.